Осознанно и глубоко чувствую счастье… Может быть, оно сквозит в лесной осенней свежести или источает его янтарь болотной морошки. Я беру ягоды, сидя во мху, как в цыганских перинах, набираю горстями, пригоршнями и поглощаю эту благодатную плоть. Говорят, что умирающий Пушкин просил сбегать в лавочку за мочёной морошкой. Вспомнил об этом, и теперь ягоды уже словно не ягоды, а пригоршня оранжевых слёз.

Одни комары мешают великому счастью в лесной солнечной тишине. Стыдно набивать рот горстями черники, так как становится жаль своих дорогих и близких людей, ведь они-то не имеют сейчас этой возможности. В корзину её, в корзину! Разве это не счастье?

Выйдешь из леса, и корова уставится на тебя удивлённо и простодушно: мол, кто и откуда? Вздохнёт глубоко и шумно, подобно кузнечным мехам, и по глупости не уступит тебе дорогу. Как приятно, как отрадно это коровье упрямство.

А там, в деревне, стоит у ворот сарая с девичьей душой женщина, глядит в мою сторону, ждёт, когда я подойду поближе. Ей хочется знать, кто идёт по дороге. Приближусь, узнает, что это я, и сразу стыдливо исчезнет. Великое счастье иметь просто друзей, а у меня, кроме этой музыки и этой зелёной родины, есть мать, жена и дочь, и сёстры, и братья…

Давно исчезла в лесу золотая морошка. Курлыкают журавли, ночующие в холодном поле, а в моём доме звучит бессмертная «Осенняя песнь» Петра Ильича Чайковского.

( В. Белов. 197 слов)